Человек который мечтает стать вампиром и перчатки.
Перчатка белела посреди брусчатой мостовой. Ее, кружевную, недавно любовно облекавшую чьи-то тонкие пальчики, безжалостно истрепали колеса проезжавших самоходных экипажей и карет. Некогда девственную белизну втоптали в серую пыль. И все же в свете луны погибшая перчатка на ночной мостовой светилась, будто сама святая Женевьева обронила ее, тайком посетив забытый Богом город...
Флоранс в душе считал себя поэтом. Разумеется, непризнанным, непонятым и одиноким в прогнившем до корней мире. В мире гремели революции, народ вешал политиков на фонарях, политики отвечали пушечной пальбой, в воздухе остро пахло войной и переворотами, - и вдруг наступило затишье, полное апатичных юнцов и чахоточных девиц, обнаглевшей черни и пьяных поэтов. Флоранс опоздал родиться на свет и искренне переживал, что на его долю не досталось борьбы, - правда, наблюдать за борьбой Флоранс предпочел бы, сидя на уютной веранде за утренним кофе.
Мир кипел изнутри, но политикой молодой человек не интересовался. Ему нравилось наблюдать, оставаясь при этом в стороне от опасных событий. Не исследовать, не прогнозировать, не творить самому - просто наблюдать.
Флоранс видел себя поэтом, летописцем эпохи, - а эпоха, будто дождавшись его, Флоранса, рождения, захлебнулась событиями и задохнулась. И Флорансу было скучно.
Так скучно, что заметив крохотные шрамики на белой шейке очередной любовницы, он с головой ушел в старые бабкины сказки...
Красавица Маривон после громкого скандала все же призналась в измене. Таинственный красавец подсел к ней за столиком в кафе, увлек беседой, проводил до съёмной квартиры (за которую Флоранс, между прочим, платил из собственного кошелька), где и свершилось прелюбодеяние. Был незнакомец, по словам Маривон, обходителен, услужлив, умел угодить женщине, не то, что некоторые бездельники, озабоченные исключительно своей особой.
..................................тададам, продолжение следует...